Кто такой Жорж Нива

Сегодня, 11 мая, в день 85-летия Жоржа Нива, слависта, французского историка литературы, почетного профессора многих европейских университетов, мы публикуем предисловие Александра Архангельского к его новой книге «РУСОФИЛ. История жизни Жоржа Нива, рассказанная им самим» (АСТ, «Редакция Елены Шубиной», 2020).

Многие европейцы посвятили жизнь русской культуре. В их ряду Жорж Нива занимает особое место. Мало кто сделал столько, сколько он, для наведения мостов между условными «нами» и ещё более условными «ними»; для признания русской культуры — «там» и для сохранения русской свободы — «здесь». Переводами, книгами, выставками, поддержкой тех, кто попадал в беду. По его многотомной «Истории русской литературы» французы (и отчасти итальянцы) изучают нашу словесность. В его переводах читают «Раковый корпус» и «Август Четырнадцатого» Солженицына, «Петербург» и «Котика Летаева» Андрея Белого… 11 мая 2020-го ему 85, и это по-настоящему славная дата.

Но для книги, адресованной отнюдь не специалистам и построенной как биографический роман, переводческих и академических заслуг мало. Чтобы её прочитали, герою нужно иметь за плечами жизнь, какая редко выпадает учёному. С полным вовлечением в большую историю, в непредсказуемые личные обстоятельства. А биография Нива, при всей его утончённости, полна труднопредставимых событий. Не будь она столь необычна, не стал бы он одним из прототипов главного героя в фильме Андрея Смирнова «Француз», где показана даже его комната в общежитии МГУ 1950-х годов. Причём в реальности всё ещё интересней, а подчас невероятней; поэтому просто распишем некоторые «таймкоды» глав, заменяя привычные минуты номерами страниц:

39–52 …учитель Жоржа Нива Пьер Паскаль — легендарныйхристианский большевик…
70–71 …Пастернак исповедуется перед молодым французом в самый разгар истории с «Доктором Живаго»…
92–93 …драматическая любовь, отравление, высылка из СССР накануне свадьбы, арест невесты, Ирины Емельяновой, и её матери, Ольги Ивинской…
98–101 …война в Алжире, тяжёлое ранение…
118 …дружба с Сокуровым…
128–130 …беседа с Набоковым…
130–136 …роковая гибель Андрея Амальрика, автора пророческой книги «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года»…
138 …Мария Розанова: «Нива, мы вас вылечим…»
148 …Окуджава выступает на границе между Женевой и Францией под стук вилок о тарелки, а Виктор Некрасов тянет его за волосы…
206–207 …жизнь в Петербурге…

Если есть на свете непридуманные русофилы, то один из них — Нива.

Но это не размеренные мемуары, а динамичная биографическая повесть, написанная как бы от лица рассказчика. С его личным взглядом на историю, далёким от научной точности, зато переносящим читателя в гущу событий.

Книга продолжает мою серию, совсем недав-но начатую документальным повествованием «Несогласный Теодор». Каждый раз в центре внимания — новыйгерой и его судьба на фоне небывалого двадцатого столетия и наших дней. Жизнь длинная, а рассказ сравнительно короткий, чтобы сюжет сохранял динамичность. Все герои серии очень разные, никакой попытки дать единственный «пример для подражания»:

«Как он дышит, так и пишет, / Не стараясь угодить».
«Несогласный Теодор» был посвящён судьбе основателя Московскойвысшей школы социальных и экономических наук Теодора Шанина. Шанин — левый либерал и атеист, для него студенческие волнения в Европе 1968 года — это именнореволюция, частью которой он был — и которая была частью него. А Жорж Нива — свободолюбивый консерватор и протестант; для него события 1968-го, в которых он тоже участвовал, это… а что это — узнаете, когда прочтёте книгу. И лишний раз убедитесь в том, что есть идеология, а есть метафизика судьбы. Простой принцип серии «Счастливая жизнь»: идеология людей разделяет, а метафизика сближает. Политики, окружение,«общественное мнение» навязывают нам чужие роли, но главное счастье на свете — быть таким, как ты сам себя задумал.

Мы беседовали с Жоржем много лет, с конца восьмидесятых, прежде чем решили собрать его рассказы воедино. Тут важны не только подробности, хотя они захватывают сами по себе, но образ героя, его неповторимая интонация, узнаваемая речь.